Школа фотомастерства. Хельмут Ньютон

Хельмут Ньютон родился 31 октября 1920 года в Германии. Еврейский мальчик в стране, где к власти вот-вот придут фашисты. Когда ему было 12, вышло указание, предписывающее отделить зерна от плевел - разделить классы в немецких школах на арийские ("первосортные") и еврейские ("второсортные"). Благо папаша Ньютон - он держал цех по изготовлению пуговиц - имел кое-какие деньжата, и Хельмута перевели в американскую школу в Берлине - избавили от унижения. Тогда же, в 12, ему купили фотоаппарат. Так началась БОЛЬШАЯ ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ.

"Эй, тебя же не интересует ничего, кроме плавания, девочек и фотографии!" - говорили учителя.

"Сынок, если только щелкать затвором и не заниматься ничем иным, недолго и жизнь прощелкать!" - говорил отец. Но Хельмут Ньютон не слушал никого!

В 16 он уже ассистировал фотографине Ив (настоящее имя - Эльза Симон), известной своими эротическими работами. Впоследствии она, как и тысячи других жертв холокоста, сгинула в концлагере.

Сам же Хельмут, спасаясь от гитлеровского режима, бежал из Германии. Сначала - в Сингапур, где устроился фоторепортером в газету, но всего через две недели оказался уволенным... за профнепригодность. Затем - в Австралию. Там, с ним случилось много всего. Он отслужил в армии. Получил гражданство. Женился на Джун Браун - актрисе, которая, впрочем, оставила актерство и тоже взяла в руки фотокамеру, а свои снимки подписывала псевдонимом - Алиса Спрингс. Но главное, Ньютон открыл фотостудию в Мельбурне - занялся наконец-таки тем, о чем всегда грезил.

В 50-х Хельмут вернулся в Европу. Жил в Лондоне, Париже, Монте-Карло... Наверное, его слишком рано лишили родины - он еще не успел прорасти корнями в какую-то конкретную землю, и потому не тяготился участью перекати-поля. В последние свои годы Ньютон и вовсе имел два дома - в Монте-Карло и Лос-Анджелесе. Да и с ФРГ он примирился - в октябре 2003-го, за три месяца до смерти - словно чувствовал! - передал в дар Берлину 1000 своих снимков. Хотел передать и остальные. Сказал: "Мы с Джун как-то не сподобились нарожать детишек, так что наследников у нас нет, а ведь кто-то должен заняться нашими архивами, когда мы сыграем в ящик!"

Архивы у Хельмута Ньютона - гигантские! Шутка ли - пол века съемок для французского, итальянского, немецкого и англо-американского глянцевых исполинов. Фотопамятники Ив Сен-Лорану, Пьеру Кардену, Уорхолу, Дали, Боуи, Джаггеру, Герхарду Шредеру, Маргарет Тэтчер, Марлен Дитрих, Катрин Денев, Софи Лорен и, разумеется, Клаудии Шиффер, Синди Кроуфорд и иже с ними. А в перерывах - скорые, точно шаржи, снимки жены - со шрамом от операции на животе. Поразительно, но они тоже получались высокохудожественными.

В одном из последних интервью старина Хельмут заявил: "Мне ей-богу нечего добавить к мемуарам, которые я накропал в 1982-м. Что я могу сказать о двадцати прошедших с тех пор годах? Что сфотографировал еще тысчонку-другую голых девок и наелся ими так, что они уже не лезут мне в горло? Что зарабатываю еще лучше? Что летаю только первым классом? Вздор! Ничего важного не произошло! Моя жизнь скучна".

Его детская формула - "плавание, девочки и фотография" - постепенно теряла свои составляющие. Плавание разонравилось. Девочки утомили. Фотография, правда, никуда от него не делась. Но, кроме нее, Хельмута Ньютона почти ничего не занимало.

Почти. Потому что его занимали машины. "Тела моих машинок заводят меня сильнее, чем тела женщин!" - шутил Ньютон, снявший, кстати, серию "Автоэротика" по заказу концерна "Фольксваген". Его личная автоколлекция насчитывала несколько десятков экземпляров, среди которых попадались и весьма дорогие, эксклюзивные.

...23 января 2004 года Хельмут Ньютон выезжал на своем "кадиллаке" с территории гостиницы Chateau Marmont hotel в Голливуде. Он по привычке газанул прямо с места, но не справился с управлением и врезался в стену здания напротив. Его срочно увезли в госпиталь, но там он скончался от полученных травм. Мэтру фото было 83 года.

Он не любит репортаж и "спонтанную" съёмку. Он считает себя "хорошим наблюдателем людей", но не сделал ни одного снимка без предварительных записей, стимулирующих его визуальную фантазию. Его следует называть скорее писателем и режиссёром, чем фотографом в прямом смысле этого слова. Ньютон создал фотопамятники многим творцам современной моды, среди которых Жан Пату, Карл Лагерфельд, Ги Ла-рош, Лорис Азарро, Ив Сен Лоран, однако профессор Рейнского музея Клаус Хоннев без обиняков говорит, что Ньютон "совершенно не обладает талантом художника".

Прежде чем рассмотреть особенности творчества Ньютона, напомним вкратце его биографию. Он родился в 1920 году в "декадентском", по его определению, обществе послевоенного Берлина и там же в 16 лет начал осваивать профессию фотографа, поступив в ученики-ассистенты к известной в рекламных и театральных кругах фотохудожнице Ива (Эльза Симон), которая любила снимать моду, обнажённую натуру и портреты танцовщиков. Этот период, вероятно, существенно повлиял на формирование идеалов Ньютона; впоследствии он писал, что "для меня декаданс фальшив и неестествен, а я люблю естественное... Я за то, чтобы мою работу рассматривали как декадентскую". И действительно, его снимки для Vogue Hommes были отобраны журналом Life как иллюстрации к декадансу семидесятых.В 1938 году Хельмут бежит из фашистской Германии сначала в Сингапур, где устраивается фотографом в газету. Через две недели его увольняют "из-за профессиональной непригодности". В 1940 году он переезжает в Австралию, где в Мельбурне, потом работает вольным фотографом для Garden de Mode, Queen, Playboy и других изданий. В 1948 году Ньютон женится на актрисе Джун Браун, также ставшей впоследствии известным фотографом под псевдонимом Алисы Спрингс.

Переехав в Европу в 1956-м, Ньютон год проработал для английского издания Vogue. В 1957-м он переезжает в Париж и в 60-70-х активно работает для многих журналов мод: Elle, Clair, четырёх изданий Vogue и уже упоминавшихся Garden de Mode, Playboy и Queen. В 75-м состоялась первая выставка его работ в галерее Nikon в Париже.

В последнее время Ньютон много работает для французского и американского издания Vogue и для известного немецкого журнала Stern. С 1981 года живёт попеременно в Лос-Анджелесе и Монте-Карло.

Как фотограф моды Ньютон - дитя и символ середины века, когда происходит кардинальный перелом как в истории самой моды, так и в стилистике её презентации. Дизайнеры конца 50-х и 60-х годов привлекают внимание публики к моделям прет-а-порте - готовой одежды, менее дорогой и более интересной для широкого круга молодых людей: мода становится гораздо демократичнее. Невысокая цена компенсируется более дешёвыми материалами и большим количеством продаваемых моделей. Эти тенденции зеркально отражаются в тех образах, которые модельеры хотят внушить публике с помощью фотографии. Элегантность первой половины века сменяет раскованный молодёжный стиль, который характерен для работ Хельмута Ньютона (и Дэвида Бейли). Новый динамичный стиль съёмки не ограничивается снимками готовой одежды, постепенно распространяясь на всю фотографию высокой моды. Это, в свою очередь, отражается на журналах мод, которые с 60-х годов значительно расширяют изобразительный ряд за счёт сокращения текста. Значительно свободнее в рекламе используется цвет.

Фотографы начинают работать не только в студиях, но и в естественных, уличных условиях: от дворцов до помоек, от безлюдных пляжей до переполненных рынков. Театрализованное, драматичное освещение прожекторами сменяется на дневное (в качестве основного источника света), которое в условиях студии дополняется направленными вспышками или подсветкой для спецэффектов.

И вот в этих изменившихся условиях формируется этот самый Ньютон, которого мы знаем сейчас, этот безжалостный вивисектор с холодным и пристальным взглядом знатока тайной жизни бомонда. Люди, которых он снимает, относятся к слою "верхних десяти тысяч". Ему позируют Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Изабель Юпер, Дэвид Боуи, Настасья Кински, Мик Джаггер, Софи Лорен и Элизабет Тейлор. Ньютон прекрасно знает эту "ярмарку тщеславия" и все необходимые "роли и маски, без которых нельзя представить себе жизнь в самовлюблённом мире". Как отмечают обозреватели, "он с беспощадной резкостью портретирует нарциссические позы и капризы звёзд". Чего стоит хотя бы "Розелина на кровати Наполеона" - снимок, полный недвусмысленных намёков на тайные тщеславные мечты обладателей крупных и более мелких состояний.

Мода, топ-модели и даже портреты звёзд ненавязчиво и органично сливаются с эротической фотографией. Критика характеризует Ньютона главным образом как создателя вполне откровенных снимков, причём временами с оттенками жестокости и насилия. Одна из топ-моделей, сама ставшая впоследствии фотографом, вспоминает о работе с Ньютоном как об одном из самых неприятных переживаний её жизни, но таких воспоминаний вряд ли много.

Ньютону иногда нравятся изображения женщин в подчинённой позе, однако все его образы излучают большую сексуальную энергию, уверенность в себе, силу и даже агрессию. Холодное изучение женской кожи как модного аксессуара, холодная чувственность, совершенство крупных и мускулистых женских тел - всё это способствует трансформации теоретических запасов порножурналов в нечто модное, эстетически выдержанное. "Я не верю в хороший вкус - это скучно, - признаётся Ньютон, - но у меня есть встроенный предохранительный клапан, который не даёт мне снимать порнографию, даже когда у меня для этого есть возможность... У женщин свои эротические фантазии, и часто они сводятся к господству мужчин. Многие из них говорят о мужчинах, как о чисто сексуальных объектах. Я надеюсь, что мои снимки эротичны, но не жестоки, и они не унижают женщин, ибо я знаю, что многие женщины разделяют описываемые в фотографиях фантазии". Одно время Ньютон увлекается садомазохистскими образами ("Перевязанный торс", 1980; съёмки Лизы Лион, и др.), но считает кнуты, шпоры и прочее лишь чисто эротическими атрибутами, существующими уже несколько сотен лет.

Между фотографом и моделями, как правило, складываются два типа взаимоотношений: либо личные и взаимопроникающие, либо безлично-рабочие. Для Ньютона его модели неэротичны, с моделями у него "неэмоциональные, автоматические" отношения - он просто заставляет их действовать в рамках его требований. Он не делает проб, работает только с профессиональными натурщицами, и если девушки ему нравятся, он сразу даёт им работу, хотя перед этим ему нужно непременно увидеть их тела - или очно, или на фотографии. Лишь однажды Ньютон работает с девушкой, не познакомившись предварительно с её телом, - когда снимает свои известные "Калифорнийские ногти" (плёнка 35-мм Kodak Tri-X, лампа 350 Вт с рефлектором). Ньютон познакомился с девушкой в ресторане, обратив внимание на её руки, а потом истратил 1300 долларов на "доводку" ногтей до нужного ему совершенства.

Можно легко заметить, что Ньютона привлекают здоровые, сильные и высокие девушки, большие спины, упитанные фигуры. Он любит снимать обнажённых, которые выглядят так, как будто они одеты в элегантное вечернее платье. В 80-е годы, под воздействием работ художника Аллена Джоунза, он увлекается скульптуроподобными образами, что способствует концептуализации его творчества. Теперь Ньютон постоянно использует лишь один аксессуар - туфли на высоком каблуке. Ему нравится, что высокие каблуки подчёркивают прямые мышцы бёдер девушек и совершенно меняют форму тела и осанку: "Когда модель приходит на пляж в купальном костюме и теннисных туфлях, никто не обращает на неё внимание дважды. А вот если она на высоких каблуках, все поворачивают головы". Характерный пример подчёркивания красивых и длинных ног - "Сильвия в моей студии. Париж, 1981год" (Rolleiflex 6х6, плёнка Kodak Tri-X, 500-ваттный осветитель направлен в потолок, ноги освещены положенным на бок диапроектором).

Ньютон - человек больших городов. Он любил Париж, Нью-Йорк и Лос-Анджелес, а вот в Лондоне, по его признанию, ему никогда не удавалось сделать хорошие снимки - быть может, потому, что там он "не находил контакта с камерой". Фотограф предпочитал запоминать и даже записывать увиденное: за пять минут можно набрать сотни идей, считал он. Ньютон тщательно готовил фотографии в уме: "Иногда идея для снимка может зреть несколько лет..."

Он черпал некоторые идеи в литературе (особенно у тех авторов, которые пишут о фотографии), а также в киноискусстве, влияние которого ощущается на многих его снимках. Интересно, что в последние годы Ньютон, получая задание от журналов, старался работать вместе с писателями, считая добавление рассказа об идеях, лежащих в основе снимка, к изображению "взаимодополняющим союзом".

Во время работы он тратил мало плёнки - иногда по ролику за задание. Всё, что его волнует, - это порядок в кадре и "причёсанность" мелких деталей. Ньютон ищет эстетическое совершенство даже в мелочах. Предпочитает работать по заданиям с чёткими указаниями заказчика, поскольку не очень любит решать сам, что надо делать: "Я знаю гораздо лучше то, что нужно журналу или клиенту, чем то, что нужно мне". Именно поэтому Ньютон почти не делает экспериментальных снимков - впрочем, надо учесть, что реализация его идей часто требует немалых денег, и обычно маэстро приносит свои идеи в журнал и снимает их как редакционные, одновременно делая снимки и "для себя". "Журналы для меня - это стартовая точка в разработке идеи, признаётся Ньютон. - Мне повезло с французским изданием Vogue: никакой другой журнал в мире не дал бы мне столько места и не был бы столь уверен во мне".

Любимая ч/б плёнка мастера - Kodak Tri-X, слайдовая - Kodak Ektachrome. "Лучшая камера всех времён" - Rolleiflex. Из-за большого пространства на негативе он предпочитал формат 6х6, хотя часто снимал и 35-мм камерой. Ньютону всегда было интересно, что происходит вокруг него и объекта съёмки, поэтому он предпочитал слегка отодвигаться от модели на случай, если произойдёт нечто непредвиденное на периферии. "Потом это всегда можно отрезать при печати, - считает он, - а с 35-мм кадром отрезать нечего: на негативе мало места, и если вы не сняли точно, фотография не получится".

Любит резкорисующие объективы, которые тестирует до бесконечности, и контраст. Ненавидит зерно. В ответ на предложения приобрести камеру 8х10 дюймов, чтобы совсем уж избавиться от зерна, Ньютон заявляет, что, "если вы не можете получить фотографию форматом 6х6, вы не получите её никогда". Он вообще не поклонник "фотожелеза" и предпочитает простейшее осветительное оборудование. Любит солнечный свет, потому что тот даёт резкие тени. Предпочитает работать при имеющемся освещении, но дополняет его при необходимости осветителем 250-500 Вт, даже если фотографирует группу людей. По его словам, за всю жизнь он "не больше десяти раз снимал со студийным светом". Для создания теней использует кусок картона: "...всё делается при помощи воображения и без расходов. Вероятно, клиенты всегда бывают разочарованы, когда видят только 500-ваттную лампу и кусок старого картона, а что делать?" Иногда "охлаждает" слайд путём добавления голубой лампы, сбалансированной под дневной свет. Вот, собственно, и все "технические характеристики" Хельмута Ньютона.

Каким же образом - при такой подчёркнутой простоте - удаётся маэстро создавать столь подчас сложные по подтексту, многозначные по смыслу и блестящие по стилю фотографии? В чём завораживающий секрет его образного ряда?

У каждого иллюзиониста есть набор коронных трюков. Один из часто применяемых Ньютоном чисто технических и отвлекающих элементов - зеркало (в его роли может использоваться и водная гладь, и имитация зеркального отражения). Зеркало как метафора иного мира известно в искусстве и философии давно, ещё со времён Платона. Присутствие в кадре двух одинаковых людей вызывает у зрителей смутное беспокойство и столь же смутное воспоминание о чём-то виденном раньше ("дежавю", мнимая память) Обратим внимание, что зеркало часто используется также в литературе и кино. Филигранную инсценированность и повествовательность фотографий Ньютона, сценарность их сюжетов нельзя не заметить, и они неизбежно вызывают в памяти кадры из виденного когда-то кинофильма или сцену из прочитанного ещё в школе романа.

Часто Ньютон использует принцип зеркала и иллюзорного зрителя в кадре, не вводя зеркало в кадр физически: например, он снимает человека с затылка, а перед ним, лицом к нам, стоит другой человек или просто разыгрывается какая-то сцена. Вы наблюдаете её как бы дважды: как бы стоя в кадре, и здесь, сейчас, вне кадра (вспомните "Зеркало" и другие фильмы Андрея Тарковского).

С другой стороны, Ньютон как знаток высшего света и мира потребления и соблазнов со всеми его страстями не случайно выбирает зеркало в качестве увеличительного стекла для рассматривания жителей бомонда. Все знаменитости масс-медиа - кинозвёзды, политики, певцы и модели - объединены одной, по замечанию Клауса Хоннефа, идеей: "Быть увиденным является смыслом их существования. С другой стороны, в образах красивых, богатых и властных отражается коллективная потребность в идолах. Они играют роли, которые прежде играли боги и герои. Зеркало для них означает инструмент постоянного контроля". Этим зеркалом и оказываются фотографии Хельмута Ньютона, в которых отражаются и вечно живут звёзды, умиротворённо излучающие свой холодный немеркнущий свет по обе стороны зеркальной границы.