МИХАЙЛОВСКИЕ РОЩИ и ПАРК

 
 
От Пушкинских гор к Михайловскому ведет четырехкилометровая дорога, которая на полпути раздваивается: прямая лента уходит дальше, к Тригорскому, а, свернув направо, можно попасть в старинную русскую деревню Бугрово (при Пушкине - Бугры). Сразу за деревней стеной стоит лес - Михайловские рощи. Отсюда до усадьбы поэта в Михайловском дорога, часто и круто поворачивая, идет по красивому сосновому бору.

В разных местах Пушкинского заповедника Михайловские рощи неодинаковы по составу древесных пород. Там, где они примыкают к михайловскому парку и уступами спускаются к озеру Маленец, растут в основном вековые сосны особого вида - корабельные - стройные гладкоствольные гиганты до тридцати метров высотой, с небольшим вечнозеленым шатром на вершине. Это наиболее старая часть Михайловских рощ, и именно здесь сохранилось больше всего деревьев - современников Пушкина. Михайловские рощи всегда полны жизни. С весенней поры, когда сюда, на родные гнездовья, возвращаются из дальних краев перелетные птицы, до осени в них слышен неумолчный птичий гомон. А уже на первом снегу можно увидеть следы лося, кабана, дикой козы, лисицы, белки, зайца. Весной многие лесные лужайки голубеют от подснежников.

... Синея блещут небеса.
Еще прозрачные, леса
Как будто пухом зеленеют.
(«Евгений Онегин»)

Михайловские рощи навеяли Пушкину многие поэтические образы, вошли в его поэтический словарь. Они, со своим миром звуков и волшебных видений, часто были созвучны его настроению, то поэтически вдохновенному, то порой грустному.
Незадолго до гибели, осенью 1835 года, как бы подводя итог своим многочисленным приездам в псковскую деревню, Пушкин писал:

В разны годы
Под вашу сень, Михайловские рощи,
Являлся я...
(«Вновь я посетил», черновая редакция)
И сейчас, когда входишь в заповедные Михайловские рощи, когда с каждым поворотом дороги открываешь новую пленительную их красоту, как бы ждешь встречи с самим Пушкиным, вспоминая его строки:

... Кажется, вечор еще бродил
Я в этих рощах.
(«Вновь я посетил»)


Михайловский парк

Михайловский парк, созданный при основании усадьбы дедом Пушкина О.А. Ганнибалом, по тогдашним образцам садово-паркового искусства, хорошо сохранился доя настоящего времени.
Он разделен на две половины, восточную и западную, центральной подъездной аллеей – Еловой, которая начинается от декоративной круглой клумбы у господского дома. В этой части парка вблизи от дома стоят огромные тридцатиметровые ели-великаны, которым уже за двести лет. Под их густой сенью невольно вспоминаются слова поэта о родном парке:

… И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
(Евгений Онегин)

Между елями-гигантами стоят молодые пышные елочки. Они посажены после Великой Отечественной войны взамен уничтоженных гитлеровцами.
В 1956 году в Еловой аллее были произведены подсадки, и теперь она имеет ту же протяженность, что и в пушкинское время, - двести пятьдесят метров. На противоположном от усадьбы конце аллея замыкается невысоким холмиком, на котором стоит фамильная часовня Пушкиных, восстановленная в 1979 году.
Может быть, с ней связан поэтический образ в стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом», написанным Пушкиным в Михайловском:

Все волновало нежный ум:
Цветущий луг, луны блистанье,
В часовне ветхой бури шум…

Направо от Еловой аллеи узкая аллейка тянется мимо пруда с перекинутым через него мостиком к старому Ганнибаловскому пруду, одному из самых живописных уголков Михайловского парка. У самой аллейки, которая ведет от Еловой аллеи к Ганнибаловскому пруду, стоит Пушкинский грот.
Пушкинский грот, одна из затей Михайловского парка, исчез много десятилетий назад. И вот весной 1981 года он вновь восстановлен на основе проведенных здесь раскопок и найденных документов и свидетельств. Вид грота невольно воскрешает в памяти пушкинские строки «Из Ариостова «Ойапёо Рипо-зо», написанные поэтом в 1826 году, в конце ссылки, и обращенные к родному Михайловскому:

«Цветы, луга, ручей живой,
Счастливый грот, прохладны тени,
Приют любви, забав и лени...
………………………………
Чем, бедный, вас я награжу?»

По левую сторону Еловой аллеи в глубине парка расположена деревянная шестигранная Пушкинская беседка с невысоким шпилем, воссозданная на месте такой же беседки пушкинского времени. От нее радиально расходятся четыре аллейки. Среди них - березовая (восстановлена в 1954 году), которая ведет к небольшому пруду, заросшему ряской. От пруда начинается одна из красивейших аллей парка - липовая, за ней закрепилось название «Аллея Керн», связанное с посещением Михайловского в июне 1825 года Анной Петровной Керн, которая гостила тогда в Тригорском.

Эта встреча с А. П. Керн оставила в сердце Пушкина глубокое, яркое чувство. 21 июля 1825 года он писал в Ригу А. Н. Вульф (подлинник на французском языке): «Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь - камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов - все это, если хотите, очень похоже на любовь ...» А через четыре дня он написал самой А. П. Керн: «Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, - это стараться не думать больше о вас».

Но поэт не мог не думать о ней, и последующие его письма А. П. Керн были наполнены тем же сильным, мучительным чувством. Они оставались друзьями до самой смерти Пушкина.
От «Аллеи Керн» можно пройти к «Острову уединения». Это небольшой островок посреди круглого пруда, осененный группой сосен, берез и лип. По преданию, Пушкин любил бывать в этом укромном уголке парка.

От северного фасада Дома-музея парк спускается к реке Сороти. Почти от самого заднего крыльца дома к реке ведет широкая деревянная лестница, обрамленная с обеих сторон кустами жасмина и сирени.
Если отсюда смотреть в сторону ветряной мельницы, то в небольшом отдалении за нею хорошо видна Савкина горка – одно из интереснейших мест Пушкинского заповедника.