Евдокимов А. А. Молодой Гоголь как читатель Шекспира

Аннотация: В статье рассмотрены факты биографии и отдельные произведения Н. В. Гоголя, проливающие свет на раннее знакомство писателя с творениями У. Шекспира. Для изучения вопроса впервые привлекаются материалы из обширной библиотеки Д. П. Трощинского — родственника и покровителя семьи писателя. Также проанализированы шекспировские параллели в гоголевской поэме «Ганц Кюхельгартен» и повести «Страшная месть», возникающие как результат чтения переводов и переделок произведений английского драматурга, в том числе «Гамлета» и «Димитрия Самозванца» А. П. Сумарокова. Исследование выполнено в рамках проекта РГНФ № 14-04-00450 («Творчество Н. В. Гоголя и драматургия У. Шекспира: генетические и типологические аспекты»).

Ключевые слова: библиотека Д. П. Трощинского, Н. В. Гоголь, «Ганц Кюхельгартен», «Страшная месть», У. Шекспир, «Г амлет», А. П. Сумароков, «Димитрий Самозванец», русская литература, английская литература, перевод.


В 1842 году, вскоре после появления первого тома «Мертвых душ», Константин Аксаков с восхищением писал о мировых масштабах гоголевского гения: «...только у Гомера и Шекспира можем мы встретить такую полноту созданий, как у Гоголя; только Гомер, Шекспир и Гоголь обладают великою, одною и тою же тайною искусства» [1, с. 149]. Восхищенный критик увидел в нем писателя, сочетающего в своем творении и величие классического эпоса, и пылкую душу кумира романтиков — Шекспира. О параллелях между произведениями Г оголя и английского Барда Аксаков, впрочем, не распространялся, но впервые указал на связь между этими писателями. С тех пор исследователи обнаружили в гоголевской поэме немало перекличек с шекспировскими драмами. Знал ли Гоголь о Шекспире до того, как создал «Мертвые души»? Когда он впервые раскрыл Шекспира? Есть ли шекспировские параллели в первых ранних произведениях писателя? На эти вопросы мы и попытаемся ответить.

Трудно сказать со всей определенностью, когда Гоголь познакомился с драмами Шекспира. Долгое время считалось, что он впервые обратился к произведениям английского поэта в Петербурге и сделал это под наблюдением Пушкина, выступившего в роли ментора. В этом была убеждена Александра Осиповна Смирнова-Россет — близкий друг Гоголя (ей, в частности, адресованы несколько глав в «Выбранных местах из переписки с друзьями»). В своих во многом спорных «Записках» она рассказывает о своеобразном «уроке», на котором Пушкин объясняет Г оголю смысл шекспировских трагедий и даже задает последнему «домашнее задание» — прочесть несколько пьес.

И все же рассказ Смирновой-Россет не означает, что Г оголь ничего не знал о кумире русских и европейских романтиков до Пушкина. Можно предположить, что первые пьесы в русских переводах он прочел до знакомства с Пушкиным, скорее всего, еще до поступления в нежинскую Гимназию высших наук, где писатель учился в 1821-28 годах. Помогла ему в этом уникальная библиотека родственника по матери — Дмитрия Прокофьевича Трощинского (1749-1829). Именно ему Гоголь обязан своим поступлением в Гимназию высших наук имени князя Безбородко и, по всей видимости, первым знакомством Шекспиром.

Потомок мятежного гетмана Мазепы, крупный государственный деятель, министр юстиции — Трощинский был видным представителем эпохи русского Просвещения. С отличием закончив Киевскую духовную академию, он пронес любовь к науке и искусству через всю жизнь. Одним из любимых детищ Трощинского был театр, которым фактически руководил отец писателя Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский. Другим его увлечением стало составление обширной библиотеки, хранившейся в селе Кибинцы, неподалеку от гоголевских Великих Сорочинец.

Собирать книги Трощинский, по-видимому, начал в 1760-е годы. В 1806 году он перебирается из Петербурга в усадьбу в Кибинцах и превращает ее в рассадник просвещения — «Малороссийские Афины», по словам восхищенных современников. Библиотека, о которой идет речь, окончательно сложилась во второй половине 1820-х годов и впоследствии незначительно пополнялась его наследниками. Из биографической статьи историка Ивана Ивановича Ореуса, получавшего свидетельства о жизни Трощинского из воспоминаний современников, известно, что Дмитрий Прокофьевич до последних дней жизни (он скончался на восьмидесятом году жизни) сохранял зрение и ясность ума [7, с. 656], что давало ему возможность предаваться любимому занятию — чтению.

Об обширном собрании в Кибинцах можно судить прежде всего по ее отпечатанному каталогу. В начале 1870-х годов Дмитрий Андреевич Трощинский, внук Дмитрия Прокофьевича, продал усадьбу вместе с находившейся в ней библиотекой, чтобы расплатиться с кредиторами. В 1873 году собрание выкупил киевский книгопродавец Е. Я. Федоров, который в следующем, 1874 году издал его каталог, по которому мы можем судить о составе библиотеки Трощинских [5]. Впоследствии это ценнейшее собрание было распродано по частям.

Каталог отражает содержание библиотеки ко времени разорения Трощинских. Впрочем, наследники Дмитрия Прокофьевича не были увлеченными библиофилами: книг, вышедших после смерти Трощинского, в каталоге немного. Это придает каталогу особенную ценность для определения читательских предпочтений екатерининского вельможи, не оставлявшего интереса к наукам даже после окончания учебы [7, с. 643]. Среди более чем четырех тысяч книг — издания по естественным наукам, отечественной и всемирной истории, богословию и истории Церкви, языкознанию, а также обширнейшее собрание художественной литературы. Пополнению библиотеки поспособствовал и Гоголь: после успеха «Вечеров на хуторе близ Диканьки» он отсылает свою новую книгу матери, а та, прочитав ее, отправляет ее в Кибинцы к Андрею Андреевичу Трощинскому [7, с. 677-678]. По-видимому, этот авторский экземпляр — вместе с первыми изданиями «Миргорода» и «Арабесок» — указан в каталоге библиотеки.

Книги из кибинской библиотеки юный Гоголь начал брать рано. Он пристрастился к чтению между пятью и шестью годами, и, благодаря собранию покровителя семьи Г оголей, у него была прекрасная возможность предаваться этому полезному занятию. Никоша (как называли писателя в семье) был любимцем Трощинского, и ему многое прощалось. Мария Ивановна Гоголь сохранила воспоминания о дерзком ответе своего сына Трощинскому, когда тот гостил в Васильевке и, играя в шахматы с отцом писателя, пригрозил мальчику наказанием за шалость: «Плевать на вас и вашу розгу! Папа не играйте с ним!». Трощинский лишь рассмеялся в ответ, заметив, что юноша «будет характерен» [2, с. 12]. Гоголи часто бывали в Кибинцах и даже довольно долго прожили там, когда будущий писатель готовился поступить в нежинскую Гимназию высших наук, кстати, по протекции Дмитрия Прокофьевича Трощинского. Впоследствии, уже в лицейские годы, Никоша получает от родителей те или иные столичные издания, многие из которых обнаруживаются в каталоге библиотеки Трощинского. Например, в письме к родителям от 22 января 1824 года Гоголь просит прислать ему три популярные пьесы — «Бедность и благородство души» и «Ненависть к людям и раскаяние» А. Коцебу и «Богатонов, или Провинциал в столице» М. Н. Загоскина. Все они упомянуты в каталоге библиотеки, составленном при ее распродаже в 1870-е годы. Итак, будущий писатель мог пользоваться лучшей частной библиотекой Малороссии.

Библиотека Трощинского могла предложить Гоголю как минимум два издания, носящих имя Шекспира на титульном листе. Это были «Юлий Цезарь» в переводе Н. М. Карамзина и «Гамлет» (с ударением на последний слог), переработанный С. И. Висковатовым.
Первое из них — опальный перевод ранней шекспировской трагедии «Юлий Цезарь» (1787). Карамзин работал преимущественно с немецкой версией И. И. Эшенбурга и время от времени справлялся с английским текстом [6, с. 159]. Итогом работы стало создание одного из точнейших переводов римской трагедии Шекспира, а также последующий цензурный запрет и уничтожение значительной части тиража из-за показанного в пьесе цареубийства. Маловероятно, чтобы «Юлий Цезарь» мог остаться незамеченным Гоголем, учитывая его увлечение русской и европейской историей и трепетное почитание Карамзина как новейшего летописца. Библиотека Трощинского, кстати, могла предложить юному книгочею два первых издания «Истории государства Российского» и полное собрание сочинений автора «Бедной Лизы». Его произведения Гоголь знал превосходно и легко припоминал их спустя многие годы. Например, в словах Хлестакова «Да деревня, впрочем, тоже имеет свои пригорки, ручейки...» в третьем действии «Ревизора» эхом отзывается карамзинский очерк «Деревня» (1792). Зачитываясь Карамзиным в долицейские или лицейские годы, Гоголь, несомненно, знал о шекспировском переводе. Позднее, в «Выбранных местах из переписки с друзьями», он, вероятно, намекал на его трагическую судьбу, когда писал: «Никто, кроме Карамзина, не говорил так смело и благородно, не скрывая никаких своих мнений и мыслей, хотя они и не соответствовали во всем тогдашнему правительству, и слышишь невольно, что он один имел на то право» [3, т. 6, с. 56].

Второе издание — «Гамлет», адаптированный Степаном Ивановичем Висковатовым — не является переводом в собственном смысле этого слова: текст восходит к французской переделке Жана-Франсуа Дюси и имеет подзаголовок «подражание Шекспиру». В каталоге библиотеки указано более позднее издание, вышедшее в Петербурге в 1829 году и потому недоступное Г оголю. Это обстоятельство, казалось бы, должно препятствовать знакомству писателя с этим произведением: уже в декабре 1828 года он находится в столице. Тем не менее, есть некоторые основания полагать, что Гоголю была известна известнейшая из шекспировских трагедий. Прежде всего, каталог библиотеки может быть неполон, а отдельные издания из собрания могли быть утрачены. К тому же, Трощинский методично пополнял драматический раздел своего коллекции — едва ли он упустил возможность прочесть крайне популярную пьесу Висковатова, которая с успехом шла почти тридцать лет.

Нельзя исключать знакомства Гоголя с трагедией о датском принце из другого источника. Ведь уже в первом полностью дошедшем до нас крупном произведении Гоголя — поэме «Ганц Кюхельгартен» — можно заметить гамлетовские параллели. А ведь это текст, который Г оголь писал в Нежине в 1827 году, хотя и мог дорабатывать его немного позднее [4, с. 573-576].
В своем дебютном произведении Гоголь предстает неопытным и честолюбивым поэтом, желающим блеснуть и своим дарованием, и знанием современной литературы. «Евгений Онегин» Пушкина, экзотические поэмы Байрона и Томаса Мура, стихотворения Шиллера — все это вдохновляло молодого Гоголя на создание «идиллии в картинах». Среди этого пестрого многообразия проблескивают жемчужины шекспировской поэзии. Неслучайно, например, Гоголь заставляет бредящего во сне Пастора признаваться в грехах прошлого, а его супругу называет Гертрудой. Он словно пересоздает многострадальную шекспировскую чету. Впрочем, поэт далек от того, чтобы писать мрачную трагедию мести и порока — шекспировского «Гамлета». Юный Гоголь полон надежд на благополучный исход, ведь покаяние способно спасти даже самую черную душу и обратить грешника к Свету:

Велики тяжкие грехи:
И я был злой на свете воин,
Меня робели пастухи;
Мне лютые дела не новость;
Но дьявола отрекся я,
И остальная жизнь моя —
Заплата малая моя
За прежней жизни злую повесть. [3, т. 7, с. 13]

Есть в «Ганце Кюхельгартене» и другая отсылка к великой трагедии Шекспира. Гамлетовские размышления о смерти возникают в XII картине произведения, когда Луизу, возлюбленную отправившегося странствовать Ганца, тревожат романтические ночные кошмары — вставшие из могил мертвецы. Ее страхи побуждают автора поэмы к размышлению о неотвратимой встрече со смертью:

Когда, рукою беспощадной,
Судьба надвинет камень хладный
На сердце бедное, — тогда,
Скажите, кто рассудку верен?
Чья против зол душа тверда?
Кто вечно тот же завсегда?
В несчастьи кто не суеверен?
Кто крепкой не бледнел душой
Перед ничтожною мечтой? [3, т. 7, с. 38]

Мысли о неизбежном столкновении с жестоким роком и малодушии, которое поражает даже храбрецов, сближает это место с гамлетовским «Быть или не быть». Еще более интересна здесь перекличка «Ганца Кюхельгартена» не с неизвестным на тот момент Гоголю английским оригиналом или близким к нему переводом, а с очень старой переделкой шекспировской трагедии — «Гамлетом» А. П. Сумарокова (1748):

О смерть! противный час! минута вселютейша!
Последняя напасть, но всех напастей злейша!
Воображение мучительное нам!
Неизреченный страх отважнейшим сердцам!
Единым именем твоим вся плоть трепещет,
И от пристанища опять в валы отмещет [9, т. 3, с. 95].

Это сближение неудивительно, поскольку в распоряжении юного Гоголя было полное собрание сочинений Сумарокова в десяти томах, хранившееся в Кибинцах.
Отметим также, что в библиотеке Трощинского находились подражания шекспировским историческим хроникам, принадлежащие перу императрицы Екатерины II, — «Начальное управление Олега» и «Историческое представление из жизни Рюрика». Даже если Гоголь никогда не читал эти слабые и просто скучные пьесы, он мог видеть их на титульных листах имя английского драматурга.

Среди других произведений, вдохновленных Шекспиром и могущих заинтересовать молодого Гоголя, назовем «Димитрия Самозванца» Сумарокова (1771). Эта оригинальная трагедия, вдохновленная «Ричардом III», «Юлием Цезарем» и «Гамлетом», должна была, по мысли автора, «показать России Шекспира» [8, с. 133]. У сумароковской пьесы и ранней гоголевской прозы есть еще одна интересная параллель — и там, там действует демонический отступник, самый страшный злодей. Таков, колдун в ранней повести «Страшная месть». Он отрекается от семьи, веры и обычаев предков и предстает воплощением сатанинской силы. Димитрием руководит «зла фурия», которая заставляет его желать гибели русским людям, мечтать об истреблении Православия, помышлять об убийстве жены и множестве других злодеяний. И самозванца, и колдуна ожидает страшный конец — вечная кара, уготованная великому грешнику. Гоголевского чернокнижника — потомка предателя Петро — ожидает «страшная месть»: «Слышится часто по Карпату свист, как будто тысяча мельниц шумит колесами на воде. То, в безвыходной пропасти, которой не видал еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца» [3, т. 1, с. 242].

Предсмертные слова сумароковского самозванца в финале трагедии довершают образ страшного злодея. Они полны ненависти к Божьему творению:

Ступай, душа, во ад и буди вечно пленна!
Ах, есть ли бы со мной погибла вся вселенна! [9, т. 4, с. 126]

Здесь видится еще одна параллель: гоголевский колдун в предчувствии скорого конца также мечтает о гибели мира: «Его жгло, пекло, ему хотелось бы весь свет вытоптать конем своим, взять всю землю от Киева до Галича с людьми, со всем и затопить ее в Черном море. Но не от злобы хотелось ему это сделать; нет, сам он не знал от чего» [3, т. 1, с. 241-242].

Переклички с произведениями Шекспира обнаруживаются в ранних произведениях Гоголя, созданных на рубеже 1820-х — 1830-х годов, хотя молодой писатель, несомненно, знал о произведениях английского драматурга задолго до этого. Под пером Гоголя шекспировские сюжеты и образы преображаются, обнаруживая свою назидательность и служа духовному воспитанию читателя. Эта особенность в полной мере воплотится в зрелом творчестве Гоголя, в котором Шекспир предстает создателем нравственного театра, ведущего к «небесным истинам христианства».
Исследование выполнено в рамках проекта РГНФ № 14-04-00450 («Творчество Н. В. Гоголя и драматургия У. Шекспира: генетические и типологические аспекты»).

Список литературы

1. Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. М., 1981.
2. Виноградов И. А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников: В 3 т. Т. 1. М., 2011.
3. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. и писем: В 17 т. М.; Киев, 2009.
4. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 1. М., 2003.
5. Каталог антикварной библиотеки книгопродавца Е. Я. Федорова, приобретенной после бывшего министра Д. П. Трощинского. Киев, 1874.
6. Кафанова О. Б. «Юлий Цезарь» Шекспира в переводе Н. М. Карамзина // Русская литература. 1983. № 2. С. 158-163.
7. [Ореус И. И.] Дмитрий Прокофьевич Трощинский // Русская старина. 1882. № 6. С. 641-682.
8. Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.
9. Сумароков А. П. Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе: [В 10 т.] М., 1781-1782.

Евдокимов Андрей Андреевич, Кандидат филологических наук, преподаватель филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, Москва