Распопин В. Н. Мир Божий глазами художника: небо Андрея, море Ованеса, земля Ивана

Матвеева, Елена Александровна. Андрей Рублев: история о великом иконописце Руси. - М.: Белый город, 2006. - 64 с., цв. ил. - (Исторический роман) 

Сергеев, Анатолий Анатольевич. Айвазовский. Фантастические приключения: история о выдающемся русском художнике-маринисте, написавшем более 6000 морских полотен. - М.: Белый город, 2003. - 64 с., цв. ил. - (Исторический роман) 

Китаева, Людмила Владимировна. Иван Шишкин: история о русском художнике, которого современники называли "царем леса". - М.: Белый город, 2006. - 64 с., цв. ил. - (Исторический роман)

Сегодня мы с вами еще раз поговорим о книжках серии "Исторический роман" издательства "Белый город". На сей раз речь пойдет о русских художниках Андрее Рублеве, Ованесе (Иване) Айвазовском и Иване Шишкине. Каждый из них, конечно, не единственный, но крупнейший мастер русской живописи в своем жанре. Андрей Рублев - изограф, или иконописец, или богомаз; Айвазовский - маринист, Шишкин - пейзажист. Двое последних представляют XIX, "золотой" век русской культуры, а первый... Первый, вероятно, был вообще первым, или одним из первых русских художников - в самом широком смысле слова. 

Такие мастера, как Андрей Рублев, в свой срок рождаются каждым народом. И закладывают основы его культуры. Как правило, потомкам остаются их труды, но не фактические сведения о реальной жизни мастеров. Поэтому и представление об этих творцах складываются на основе анализа их творчества и эпохи, в которую они жили. Что мы знаем о Гомере? Ничего, кроме того что, по преданию, он был слеп. Намного ли больше мы знаем о Шекспире, несмотря на горы книг, написанных стратфордианцами, то есть теми, кто считает, что автором величайших поэтических пьес был малограмотный актер и ростовщик, и горы книг, написанных нестратфордианцами, тешащими собственное и читательское воображение произвольным присвоением заслуг Шекспира тому или иному его современнику? Увы, и о Шекспире-человеке мы, в сущности, не знаем ничего достоверного, кроме нескольких корявых подписей, оставленных каким-то умирающим с похожей фамилией на длиннейшим, скучнейшем и никакого отношения к великой поэзии не имеющем завещании. 

Ровно столько же  достоверных сведений мы имеем и о русском богомазе, жившем пятьсот лет назад: два или три упоминания в летописях. Причем, что особенно следует подчеркнуть, ибо речь уже не о биографии, но о творчестве, ни о том, какими были гомеровы "Илиада" и "Одиссея", когда слепой аэд пел их современникам, ни о том, какими были оригиналы шекспировских пьес, игранных на подмостках лондонских театров, ни о том, как выглядели иконы Рублева, когда мастер делал завершающий мазок, мы не знаем. Время сохранило нам то, что сохранило: тексты древних песен, тысячекратно перепеваемых потомками Гомера, а впоследствии прошедших еще более радикальную переделку -  научную редакцию, то есть обработку, в немалой мере связанную со вкусами и представлениями людей, живших на свете половиной тысячелетия позднее автора (а может, и авторов, ведь многие ученые считают, что Гомер - имя собирательное); печатные тексты пьес, поэм и сонетов, собранные в большущий том под именем "Шекспир" редакторами этого фолианта, пользовавшимися решительно неизвестно какими (и чьими) рукописями, навсегда канувшими в мрачных провалах времени.  

То же, в общем, и с иконами Рублева. То, что мы видим сегодня, увы, возможно, плод не столько авторского вдохновения и мастерства, сколько скрупулезности и честности реставраторов. О том, какими были творения гениев, стоявших у начала наших культур, мы можем лишь догадываться, как - на более высоком, профессиональном уровне - догадывались и они: александрийские филологи, английские издатели, российские реставраторы. 
И тем не менее: поэмы Гомера, трагедии Шекспира, иконы Рублева являются даже не национальным, а общемировым культурным достоянием, что означает - без них человечество не стало бы таким, каким оно стало в лучших своих проявлениях. 

И книжка известной детской писательницы Елены Матвеевой об Андрее Рублеве, одном из первых мастеров московской школы иконописи, книжной и монументальной живописи, рассказывает, как это и должно быть, не столько о человеке, сколько о творце, его эпохе - исторической и культурной, а также о тех, кто четыреста лет спустя, благодаря собственным чутью, мастерству и совестливости возвращал человечеству творения великого живописца из-под глыб времени. Особая сложность для всех пишущих о величайших мастерах прошлого состоит еще в сопоставимости масштабов собственной личности и личности героя. Это как в экранизации знаменитых книг - режиссер и сценарист в своем деле должны быть более-менее адекватны писателю, иначе получится не художественный фильм, а альбом худо-бедно выполненных иллюстраций к роману. В случае же с Рублевым биографу еще сложнее, ведь древний богомаз писал не просто картины, а иконы, и чтобы понять их, прочувствовать и объяснить нам, надо быть не просто искусствоведом, историком, писателем, но еще и глубоко верующим человеком, более того - настоящим христианином и педагогом, то есть человеком, желающим и умеющим одарить нас своей любовью, бескорыстием, восхищением духовной красотой своего героя и - Героев его творений. Да и мы сами должны всему этому соответствовать. А мы ведь только начинаем этот путь к соответствию. 

Удалось ли Елене Матвеевой направить нас по верному пути? Удалось, ровно настолько, насколько сопоставим масштаб личности современной писательницы и создателя русской духовной культуры. Иными словами, прочитав и рассмотрев эту честно и любовно сделанную книжку, мы можем захотеть войти в тему глубже. А тема - неисчерпаема, потому что о Рублеве написано немало и многое из того, что написано, необходимо освоить, что непросто, ведь обращены основные из этих писаний к людям так или иначе подготовленным. Значит придется учиться, думать, вгрызаться не только в "преданья старины глубокой", но и в искусствоведческие глыбы, а главное - открывать для себя вселенную христианства. 

Вот первые шаги, которые вы должны совершить сейчас и в ближайшем будущем: посмотреть, и не один раз пересмотреть, чтобы до конца понять великий фильм Андрея Тарковского "Страсти по Андрею" (экранная версия называется "Андрей Рублев"); прочитать одноименную книгу Валерия Сергеева, вышедшую в серии "Жизнь замечательных людей", познакомиться с трудами М. Алпатова и О. Ульянова, а также и с какими-нибудь достаточно серьезными пособиями по истории иконописи, например с монументальным пособием Л.М. Шкарубы "Богословие в красках", посетить музеи и галереи, где хранятся подлинники рублевских творений.  

Книжка Елены Матвеевой - всего лишь самый первый, крохотный, шаткий еще младенческий шажок, но шажок в верном направлении. И направление это - к Небу. Есть поговорка "Не хлебом единым жив человек". Она, в общем, верная, ибо как без хлеба не проживешь, так одним лишь хлебом душу не насытишь. Поэт Андрей Вознесенский когда-то переиначил ее, сказав: "Небом единым жив человек". В сущности, вы должны проделать именно этот путь: от хлеба к небу, тогда проживете не зря. Книжка Е. Матвеевой поможет вам в этом, но совсем чуть-чуть. Все остальное, не без помощи других книг и других авторов, вы должны будете сделать сами, преодолевая моря и земли. Ведь путь к небу прокладывается по воде и земле. 

Говорят, что только тот, кто пережил страшный шторм на корабле, может по-настоящему обрадоваться ясному небу и возлюбить твердую землю. Но есть люди, которые любят, не могут жить без этих самых страшных морских бурь. И это вовсе не только моряки... Одна из таких морских душ вселилась в начале XIX века в армянского мальчика Ованеса Айвазяна. Он родился в Феодосии, с юных лет проявлял недюжинные художественные и музыкальные способности. Шестнадцати лет был принят в петербургскую Императорскую Академию художеств. Карьеру сделал быстро и, по видимости, легко - одарен был необычайно. Знал Пушкина и Гоголя, но, говорят, не читал их, как вообще ничего не читал. Сказанное не пример для подражания, а, скорее, констатация того факта, что гений - особая статья, и общие мерки к нему неприменимы. Но гений гением, а труд трудом. Подсчитано, что за жизнь Айвазовский (так переделал на польский лад свою фамилию его отец, купец Геворг Айвазян) написал более 6000 только морских полотен, а ведь он немало сделал и в других жанрах. Но преимущественно Айвазовский был маринистом, и, вероятно, самым великим маринистом не только в русской, но и в мировой живописи.  

Написано об Айвазовском тоже много, как, кстати, и о его внуке, летчике-испытателе, конструкторе и тоже художнике Константине Арцеулове, однако назвать какую-нибудь одну основополагающую книгу о нем я не решаюсь. Думаю, что, если вы побываете в Русском музее и в Третьяковской галерее, внимательно рассмотрите репродукции других морских полотен этого художника, а потом поживете у моря, оно расскажет вам об Иване Константиновиче лучше любого автора. 

Что же касается книжки Анатолия Сергеева, она, увы, мне не понравилась. Как не понравилась и книжка того же автора о Моцарте, о которой я рассказывал вам ранее. Дело даже не в том, что биографию художника А. Сергеев сочинил в жанре фантасмагории, и не в том, что эта фантасмагория сделана им в подражание Гоголю и Достоевскому - не самые, согласитесь плохие образцы для подражания. Дело, скорее, в том же, в чем дело и в книжке про Моцарта - в некой безапелляционности суждений о творце и творчестве. Вот не было в истории культуры ни бетховенских дневников, ни "маленькой трагедии" Пушкина, ни фильма Милоша Формана "Амадей", а я, автор книжки про Моцарта, заказанной "Белым городом," - царь и бог, о чем хочу - пишу, о чем не хочу - не пишу. Или так, как здесь: раздваивая личность Айвазовского подобно тому, как раздваивал личность Голядкина (персонажа ранней повести "Двойник") Достоевский, или Гоголь - личность Поприщина (героя "Записок сумасшедшего"), А. Сергеев, вероятно, полагает, что так, с пиратами и приключениями, книжку будет интереснее читать. Да нет же, не интереснее у него выходит, а банальнее, ведь не Гоголь же он, в самом деле, и не Достоевский - по силе литературного таланта, уж не говоря о масштабе личности. Вот и выходит у него слабенькая фантастика вместо внятной биографии, в которой следовало бы просто объяснить ситуацию: гений может и не быть книгочеем, что, конечно, обедняет его интеллект, но не более того, в особенности если видит он гораздо дальше, больше и глубже нас, книгочеев, но, увы, не гениев. 

С другой стороны, отделяя при чтении зерна от плевел, то есть биографический рассказ о художнике - от всяческих фантасмагорий на его счет, самое необходимое для первого знакомства с жизнью и трудами художника А. Сергеев все же рассказывает. Но ведь до этого надобно еще добраться, надобно суметь отделить пшеницу от шелухи. 

Зато Людмила Китаева поет свою песнь о Шишкине без каких-либо излишних фиоритур - просто, чисто и, я бы сказал, вдохновенно. Так, как надо писать о художнике-пейзажисте, жившем нелегко, долго и терпеливо искавшем себя и, наконец, воспевшем родную землю так же просто и неповторимо, как терпелива, проста и неповторима она сама.  

Иван Иванович Шишкин был человеком религиозным и любящим - добра и открыта доброте и любви  и его чудесная лесная страна, ведь не зря же современники прозвали его не лешим, а именно отцом леса. Много было на Руси замечательных пейзажистов, но отец - один. Именно об этом и рассказывает, просто, достаточно подробно и очень интересно, несмотря на отсутствие в книжке каких-либо литературных изысков, Людмила Китаева, чей очерк, на мой взгляд, из самых лучших в серии. 

Если эта история вам понравится (а не понравиться она, по-моему, просто не может), если вам захочется подробнее познакомиться с жизнью и творчеством великого русского пейзажиста, автора, наверное, самой знаменитой картины, с которой человек знакомится еще в раннем детстве, - "Утро в сосновом лесу", то вы можете обратиться к биографии Ивана Ивановича Шишкина, написанной Львом Анисовым и вышедшей несколько лет назад в серии "Жизнь замечательных людей". Она вполне достойна внимательного и заинтересованного чтения. Но все же знакомиться с художниками надо прежде всего по их картинам, и непременно в подлинниках.

В случае "небесного" Андрея Рублева, "морского" Ивана Айвазовского и "лесного" Ивана Шишкина сделать это совсем не так сложно - достаточно съездить в Москву и в Петербург и побывать в Третьяковской галерее и в Русском музее. Никакие, даже самые лучшие книги о художниках, не заменят и не могут заменить творений самих живописцев. Они могут послужить лишь путеводителями в их вселенных, ибо творчество гениального мастера - это и есть Вселенная, ведь каждый гений - творец, которого Создатель отправляет на землю, чтобы расширять, углублять и - главное - возвышать мир человеческий.